Сначала Марков пытался об этом не думать. Но в мозгу постоянно крутилась мысль о мощности устройства.
Сто тысяч тонн тротила. Больше, чем в грузовом поезде. Больше, чем в армаде бомбардировщиков.
Марков пытался представить - каково это, взрыв такой силы. Но не получалось. Почему-то представлялся огромный огненный шар, затмевающий горизонт.
И теперь ему надо поставить вот такую вот "небольшую" мину на пути следования крупной эскадры американцев, эвакуирующихся из Англии.
Два авианосца, три линкора, десяток крейсеров и целая туча кораблей поменьше. И вся эта армада двигалась в ловушку.
"Сестрички" - как называл однотипные с Р-2121 подлодки штурман - постоянно сообщали об изменениях курса противника. И Марков постоянно корректировал свое собственное перемещение, неизменно оказываясь впереди. Расстояние между Р-2121 и американцами сокращалось, причем довольно быстрыми темпами, но капитан медлил. Он боялся признаться, но ему было страшно.
Страшно ошибиться, отпустить "устройство" (больше похожее на миниполодку) раньше, чем надо. И страшно отпустить ее именно в нужный момент.
- Капитан. Мы в расчетной точке. Даже если они еще раз изменят курс, далеко уже не отклонятся, - голос штурмана вернул Маркова в реальность.
- Запускайте изделие, - голос прозвучал неожиданно хрипло.
Подлодка вздрогнула, освобождаясь от тяжелого груза, но тут же успокоилась.
Отображаемый на экране зеленоватый значок ядерной мины-фугаса начал неспешное движение в сторону противника.
Отсчет пошел.
- Я Альфа-девять, горизонт чист, - лейтенант Штефан заложил аккуратный вираж и начал набор высоты. Позади стремительно уменьшался силуэт "Рузвельта", превращающегося в маленькую черточку на фоне безбрежного океана.
День выдался на удивление хорошим. Несмотря на то, что в личном составе бытовали не самые веселые настроения из-за поражений и имеющейся эвакуации, сам пилот решением об эвакуации был доволен.
Ему надоело играть в прятки со смертью, и каждый раз, поднимаясь в воздух, молиться о возвращении на родную палубу. Но теперь все - они идут домой. А без "кузенов" и Белый Дом, наконец, поймет, что война с русскими и всем миром - не самая лучшая стратегия.
Слегка снизившись, лейтенант запросил "Рузвельт" о разрешении на начало съемки. Именно такое задание сегодня было у пилота - работа эдаким кинооператором, снимающим с высоты величие американского флота, идущего в родной Норфолк.
- Можете начинать, Альфа-де... Разре... даем, - невнятно прошипела рация.
Следующие минуты вошли в историю. Облетев эскадру и начав набор высоты, Штефан не видел, как за его спиной, в самом центре ордера вырастает чудовищная волна, превращающая могучих стальных гигантов в искалеченные щепки, стремительно погружающиеся в морскую пучину.
Но одна из камер, направленная назад, бесстрастно снимала первое в истории боевое применение ядерного оружия. Воплощенный ужас, самое страшное изобретение человечества, истинный кошмар вошел в мир.
- Ну вот теперь мы и узнаем, насколько хорош план нашего штаба, - почти неслышно пробормотал капитан 3-его ранга Маринеско.
Вечно попадающий в "пьяные" неприятности, Александр Иванович собирался в этом походе доказать, что еще рано списывать его со счетов. Не успев отличиться во время Советско-Германской войны, он, несмотря на систематическое пьянство, сумел заслужить честь командовать новенькой подлодкой. Хотя, быть может, сыграло свое роль то, что количество субмарин увеличивалось гораздо быстрее, чем готовых экипажей и командиров...
Так или иначе, но сегодня капитан планировал отличиться.
Срабатывание "устройства" не почувствовать было невозможно. Несмотря на более чем пятнадцатимильное расстояние от американских кораблей, огромный столб воды виднелся в прозрачном воздухе прекрасно. Да и гидроудар на подлодке тоже ощутили...
- Полный ход! - сейчас тамошнему "каравану" точно не до противолодочных мероприятий. Отличный шанс добить тяжело раненную жертву... Если там, конечно, еще есть кого добивать.
Субмарина, рассекающая глубины вод Атлантики, приближалась к месту катастрофы не в одиночестве - со всей округи "сестры" Р-2121 спешили к терпящим бедствие кораблям.
А тем временем, на авианосце "Линкольн", новехоньком красавце класса "Мидуэй", аварийные команды отчаянно бились за живучесть. Повреждения подводной части выглядели очень, очень плохо. Неподалеку под воду уходил "Вашингтон" - собрат захваченной в Панаме "Монтаны". Несколько эсминцев с поверхности воды просто сдуло. Как, собственно, и "Рузвельта" - там, где еще несколько минут назад красовалась гордость американского флота, вырос гигантский водяной столб, все никак не желающий опадать.
"Что это было? Что, пресвятая Мария, это такое?" - разбитая о переборку голова пульсировала болью, неприятно отдающейся в висках совершенно седого адмирала, вцепившегося в поручень и не могущего отвести взгляда от страшного зрелища ужасающего гриба.
- Господин адмирал, сэр? - подошедший офицер выглядел безупречно, несмотря на обстоятельства. - Капитан полагает, что вы должны покинуть корабль.
Адмирал вопросительно изогнул бровь.
- Мы проигрываем борьбу, сэр. Ситуация критическая.
- Я не покину палубу, лейтенант. Мы будем сражаться до конца и победим, - Уиллис Огастес Ли, не раз выходивший победителем в боях на Тихом Океане, сдаваться не собирался.
- Но сэр...
- Ничего, сынок. Еще не все потеряно, да, - пытающийся приободрить подчиненного адмирал вдруг осознал, что его правую руку, сжимающую поручень, бьет крупная дрожь. - Лучше иди обратно к капитану. Там ты нужнее.